— Бедняга. Кто же его так?

Раздраженная Ларра едва не зацепилась рюкзаком за дверной косяк, что не добавило ей добродушия. Но при виде жалко скорчившегося в лохмотьях тела она удержала рвавшуюся с губ колкость.

— Бедняга, — повторила за Карлом орчанка, и, пожевав губами, сурово добавила, — ну что ж, пойдем дальше.

— Как же так? — хрипло прошептал я, и почувствовал, как саднит горло, — неужели мы так его и оставим?

— Так и оставим, — кивнула Вольная. — Лопат у нас нет, да и что копать-то? Плитку или пемзу в коридоре? Нести его наверх — еще глупее.

Она была права.

— Согласен, — вздохнул я, — будем надеяться, Хидейк объяснит магполам, куда мы пошли.

Кафельная каморка осталась далеко позади, чего нельзя было сказать о нашем мрачном настроении. Даже когда в темноте прорезался светлый прямоугольник, а под ногами вместо камня запружинили крепкие доски, я ощутил никак не облегчение, но настороженность. Чем больше вырастал абрис незримой двери, тем сильнее становилось чувство близкой беды. Вдруг до боли захотелось замедлить шаг, но я с негодованием одернул себя и рванул едва заметную ручку.

Свет не ударил нам в глаза, но мягко обволок и принял в объятия — ленивое мерцание нескольких лампад, отраженное выпуклостями и гранями золотых окладов и подставок. В полумраке легким завихрением молока в чашке чая растворялся холодный луч луны, глядевшей сквозь открытое на недостижимой высоте круглое окно. Пока мы брели под землей, снаружи случилось одно из тех редких мгновений, когда приморское небо устает плакать и утирает слезы.

— Артамаль сбежал в церковь? — пораженный Карл вертел головой по сторонам. — Вот уж не ожидал. Чего ему тут понадобилось?

— Убежище, — быстро сообразил я. — Кто станет искать преступника в церкви? Да еще и, — я с шумом втянул воздух, — в Рыбацком квартале.

— Погодь, — опешил цвергольд, — а священника тогда куда…

И замолчал. Понял.

— Вот тварь, — гадливо бросил он, безмерно меня удивив.

— Не думал, что ты уважаешь Церковь.

Карл скривился.

— Вот дело доделаем, детектив, я тебе немножко объясню, в чем ты про нас, Тронутых, не прав, раз уж своей головой думать не хочешь. Да если б не Церковь, нашему брату совсем бы податься было некуда.

— Насчет дела, — раздраженно вставила Ларра, — ты верно сказал. Сначала сделаем дело, а потом хоть обговоритесь.

— Точно, — смутился я, — поспешим. Судя по беспорядку, задерживаться он здесь не стал.

Но едва мы направились к выходу, как воздух сгустился и потемнел.

— Не торопитесь, детектив, — донеслось от двери. Я прищурился. За окном луна стремительно таяла под необоримым напором туч. Не лучше вели себя и лампады — крохотные язычки желтушного пламени под витражными абажурами готовились в любой момент отдать концы. Глаза никак не привыкали к полумраку, и я не мог разглядеть говорившего, но этот высокий и немного надрывный голос был пугающе знаком. Орать не хотелось, но второй раз за последний оборот мне стало очень и очень не по себе.

— Ольт? Вы? — правое веко противно задергалось.

— Собственной персоной. — Доктор вышел из тени и наступил на дрожащее пятно бледного света. Он был во все том же темно-синем костюме, который совсем не изменился после наезда паромобиля — в нескольких местах лоскуты ткани обрамляли широкие прорехи, а пуговицы отлетели все до единой. Все, кроме мокрого пятна на промежности, было на своих местах. — Входите, располагайтесь поудобнее. Я с удовольствием вернусь к нашей прерванной дискуссии и обещаю — на сей раз никаких воплей. Крайне невежливо было с моей стороны, честное слово. Обещаю впредь сдерживать чувства.

— Кто это? — Ларра презрительно посмотрела на половинчика.

На лице Карла выражения не было совсем. Бывший мертвец казался слишком живым, чтобы вызвать чувства, и цвергольд лишь равнодушно почесывал бороду.

— Это, Ларра, некогда личный врач господина Хидейка, мастер Ольт. Некогда — блестящий врач, ныне — мне думалось, что хладный труп, но что думать теперь — я не знаю.

— Я расскажу вам, что думать, детектив. С удовольствием расскажу. Тот паршивый спектакль на Мазутной вряд ли что-то кому-то доказал, но я все проясню! Моя смерть…

— С вашей смертью разберемся потом, — перебил я. — Извольте отойти!

— Грубить незачем. И я же сказал: не торопитесь. Артамаля не догнать, а принц у вас. К чему лишняя суета?

— Не знаю, что он сделал с вашей головой, но с ней точно беда! — нервное напряжение грозило разорвать меня изнутри. — Если вы в курсе, чем занимается ваш приятель, то вы, Ольт, или идиот, или изменник!

— Да вы не бредите ли? Какая еще измена? Брокк, прекратите думать, как тупоумный фанатик из МагПола! Свою голову включите! Вы хоть раз задумывались о целях этого достойного альва?

— Хотел спросить лично, да разговор что-то не задался. А теперь в сторону!

— Брокк. Сядьте. Сейчас же. — Глаза половинчика яростно сверкнули. — Умоляю, продолжим наш разговор душевно. Вспомните, я с первой нашей встречи пытаюсь объяснить, что вы не там ищете беду. Хаос? Ха! То, от чего у синих плащей трясутся поджилки — всего лишь одна из многих сил Вселенной! Закон физики, если угодно! Да что там, Творец всех нас создал из этого самого Хаоса! Что же, по-вашему, теперь нужно истребить всех одушевленных? Бросьте! Изначальный Хаос сам по себе безвреден! Наш мир губит совсем иная сила. И она не здесь, — рука доктора описала круг над его головой, — но здесь, — палец в белой перчатке коснулся виска, — поймите уже наконец! Не Хаос губит мир, а мы сами! Таких, как Артамаль, каждый одушевленный в здравом уме должен чествовать, как героя, а не преследовать, как за последнего вора. Вы же почему-то встаете на сторону истинного зла — того, что прикрылось синим плащом и священным Кругом.

— Ольт, что вы несете?..

— Несу? А не магполы ли заставили вас пойти против себя самого? Разве не им вы доносили на клиента? — Карл задумчиво хмыкнул, но промолчал. — И это — доблестные стражи Порядка! И каков их главный аргумент? Имя Единого! Дорогой вы мой Брокк, их задача — искоренять Хаос, но кто, как не они ли извращают мир вокруг нас так, что Бесформенный по сравнению с ними кажется безобидным ребенком?

— Все это крайне интересно, — Ларра выступила из-за моего плеча и нависла над доктором, — но уйдите уже с дороги, милейший. Вам же сказали — мы спешим!

— Да, дядь, давай потом поговорим, а? — встрепенулся Карл, но половинчик не слушал.

— Что творится с нашим миром? — голос Ольта звучал все выше, а глаза сияли все ярче, и то было вовсе не отражение звезд. Изо рта доктора побежала, источая пар, ниточка желтоватой слюны, — только взгляните на нашу просвещенную столицу! Середина Мира! Подумать только! Рассадник смуты, скажу я вам! Хранитель не только не препятствует истинному Хаосу, но потворствует ему! А в это время тех… кхе! — он поперхнулся, глаза его расширились. Из горла выплеснулся кашель пополам с безумным смехом, — тех, кто пытается сделать этот мир лучше, объявляют отступниками, травят и топчут ногами! Брокк… кхе! Вы ничего не добьетесь, учтите! Вам не сделать мир лучше, убив в нем гения. Сделайте это — и кх… Хаос будет повсюду! Да! Хаос! Дайте миру шанс, детектив! Умоляю! Позвольте ему стать лучше, позвольте изменить его так, как может только Бесформенное начало! Оно нам не враг!